Юрий Симачев: Нам было очень интересно, насколько совпадут оценки работ российских и немецких экспертов. Изначально обе группы работали независимо, и лишь на последнем этапе мы проанализировали, какие возникли пересечения. Проектов, высоко оцененных обеими сторонами, оказалось 14 из 121. Считаем это отличным результатом, поскольку у некоторых фондов из других стран, которые только начинали свое взаимодействие с DFG, иногда вообще не было никаких пересечений в отборе победителей. Это значит, что «понимание прекрасного» – представление о хороших проектах – у нас примерно схожее. Думаю, что вскоре мы сможем опробовать такого рода взаимодействие и в других областях, а не только в физике и математике, как в этот раз, потому что мы видим для этого хороший потенциал. РНФ стремится поддерживать самые лучшие, прогрессивные исследования, поэтому когда мы занимаемся международными проектами, за их количеством не гонимся, ориентируемся только на качество. Когда речь идет о поиске 10-20 сильных интересных команд, то можно смело утверждать, что коллективы ученых такого уровня сегодня есть в России практически по всем направлениям наук. Сейчас кроме DFG у нас налажено взаимодействие с коллегами в Индии, Тайване (Китай), подписан договор с Австрийским научным фондом. Думаю, сотрудничество с немецкими организациями будет расширяться, но пока говорить о конкретике тут рано.
«Экспир»: Давайте подробнее остановимся на том, какие именно исследования финансирует РНФ. Несмотря на третий год вашей работы, до сих пор не у всех членов научного сообщества сложилось об этом четкое представление.
Юрий Симачев: В соответствии с ФЗ «О Российском научном фонде и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» РНФ финансирует проведение фундаментальных и поисковых научных исследований. Поисковые научные исследования – исследования, направленные на получение новых знаний, в целях их последующего практического применения, проводимые путем выполнения научно-исследовательских работ. То есть, поисковые научные исследования – категория широкая. Для простоты скажем так: наш фонд не может поддерживать ОКРы. А научное исследование, будь то фундаментальное или поисковое, фонд поддерживать может. Обращаю внимание ваших читателей на то, что 2015 год прошел у нас под знаком определенных приоритетов в выборе исследований для финансирования. Они касаются реагирования на глобальные вызовы, прежде всего – вызовы социального характера, в частности, связанные со здоровьем, питанием, личной безопасностью, общественной гармонией. А если мы говорим о приоритетах, значит речь точно идет не только о фундаментальных исследованиях, потому что мы хотим добиться прогресса по конкретным направлениям. Другое дело, что у некоторых коллег, которые занимаются поисковыми исследованиями на достаточно продвинутых стадиях, порой возникают объективные проблемы, связанные с тем, что на этих стадиях не всегда есть интерес публиковаться в научных журналах. А у нас основной акцент делается именно на наличие у претендентов на грант РНФ некоторого базового числа публикаций в журналах, индексируемых WoS или Scopus (не меньше пяти публикаций у руководителя группы за последние пять лет; не менее трех – по социо-гуманитарным исследованиям), как и на то, что результаты ваших работ, выполненных на деньги фонда, обязательно должны стать публичными. Поэтому, если публикация результатов не планируется, для нас это выглядит странно. Думаю, что разделение исследований на фундаментальные и поисковые довольно условно. А в некоторых областях, таких, как, например, медицина, даже вредно. Дело в том, что и фундаментальные исследования могут быть довольно типовыми, а могут вести к возникновению принципиально новых результатов (например, трансформационные исследования, в рамках которых происходит расширение горизонта наших знаний об окружающем мире). Для РНФ особенно важны принципиальные изменения в подходах к тому, как надо проводить фундаментальные исследования. Поэтому нам очень интересны вещи, которые возникают на стыке разных областей знаний, когда методы одной науки применяются в другой. Например, когда математика, физика, биология, медицина находят свое новое «отражение» в социологии, психологии, экономике. Сейчас одно из интереснейших макронаправлений исследований – нейронауки.
«Экспир»: За время существования РНФ в адрес фонда нередко поступала критика по поводу недостаточно формализованных критериев отбора. Удалось ли сейчас разобраться с этой проблемой?
Юрий Симачев: Полностью формализовать их нельзя, и это было бы неправильно. Научное сообщество само не любит численные критерии, предлагает судить о своем потенциале на качественном уровне, не пытаясь соотносить его с каким-то количеством публикаций и т.д. Мы в принципе с этим согласны. Но у нас есть некоторые численные планки, которые существуют просто потому, что с ними удобней работать, они операциональны. Это касается уже вышеназванного числа публикаций в научных изданиях, индексируемых в WoS или Scopus, у руководителя проекта. Мы не считаем это требование сложным, оно вполне выполнимо, в том числе и для молодых ученых. Кроме этого, в РНФ есть ограничения по количеству проектов, в которых можно участвовать одному и тому же исследователю, чтобы не было такого, что одни и те же люди собирают команду и только и делают, что под свои регалии и звания получают гранты. Поэтому с конца 2014 года в РНФ действует жесткое правило: один человек не может одновременно быть членом более чем двух команд, участвующих в действующих проектах РНФ. Руководить же можно не более чем одним проектом, выполняемым на средства фонда.
«Экспир»: Предъявляете ли вы какие-то требования к составу команды, претендующей на грант?
Юрий Симачев: Команда для РНФ – одна из важнейших компонент успешного выполнения проекта. Качество коллектива очень важно. В первую очередь, оно определяется образом руководителя – какие у него есть публикации (причем, не столь важно их число, сколь то, в журналах какого уровня они опубликованы), экспертный совет оценивает, в каких конференциях он участвовал, кто собрался вокруг него. Научный руководитель несет за свой коллектив полную ответственность, в том числе, репутационную, хотя вопросы замен в коллективе, если они возникают, он обсуждает с фондом. Во-вторых, РНФ ввел достаточно жесткие требования по участию молодых исследователей в выполнении проектов: не меньше половины коллектива должны составлять молодые ученые (до 39 лет). Но обычно выходит даже больше. Также есть отдельные требования относительно объема зарплаты, которая должна прийтись на долю молодых исследователей. Безусловно, наиболее важно содержание самого проекта, его научная состоятельность, социальная значимость предполагаемых результатов. Фонд поддерживает исследования именно гражданской направленности, и для нас главное, как их результаты отразятся на жизни общества – таков основной акцент РНФ. В целом, требования РНФ соответствуют лучшим практикам, которые есть у зарубежных коллег – например, в том же DFG или NSF. И, самое главное, они довольно прозрачны, все представлены на нашем сайте http://рнф.рф/. Там же можно найти все отчеты фонда, интервью членов экспертного совета. Система, в которой подаются заявки, сейчас усовершенствована, чтобы минимизировать риск неверного заполнения конкурсной документации. Не скрою, было очень досадно, когда в рамках первого инициативного конкурса РНФ из достаточно большого числа проектов – 12774 – было допущено до участия лишь 11215, потому что часть заявителей не прошла по формальным признакам из-за неточностей, допущенных при оформлении заявок. Но сейчас мы видим, что за прошедшие три года сильные научные коллективы из России к нашим требованиям адаптировались и без проблем им соответствуют.
«Экспир»: Как вы контролируете расходование средств?
Юрий Симачев: При выделении гранта фонд заключает тройственный договор между РНФ, руководителем исследовательского коллектива и представителями той организации, где этот коллектив будет выполнять проект. Нам все равно, что это будет – НИИ, вуз, коммерческая компания, главное, чтобы ее уставными документами деятельность по осуществлению научных исследований закреплялась как основная. Нам важно, чтобы организация обеспечивала определенные условия – ведение учета, доступ к необходимой инфраструктуре. Единственное, что фонд жестко отслеживает при расходовании гранта – чтобы руководитель группы не пустил себе его весь на зарплату, чтоб не остались «обиженными» молодые специалисты. Но с этим особых проблем нет, наши ученые достаточно честны и справедливы. Также смотрим, чтобы не был завышен уровень накладных расходов. А дальше – пожалуйста, тратьте деньги так, как сочтете нужным: на зарплату, на оборудование, на командировки, если они соответствуют целям научных исследований. В итоге структура расходов грантов РНФ получается очень гибкой.
«Экспир»: Как выстроена процедура экспертизы в РНФ?
Юрий Симачев: Сегодня экспертный корпус РНФ включает в себя примерно 4500 человек. На одну заявку приходится от двух до пяти экспертов, которых мы привлекаем к этой работе на платной основе. Они оценивают заявку, пишут заключение. Почему от двух до пяти? Потому что потом возникает некоторый уровень для отсеивания претендентов по тем или иным параметрам, а оставшиеся материалы направляются на дальнейшую экспертизу. Начинал фонд в ситуации, когда эксперты были, прежде всего, из РФФИ и из РГНФ. Но после этого был сделан специальный дополнительный набор с учетом предложений коллег из РАН и различных ведомств. Затем было предложено стать нашими экспертами победителям конкурсов РНФ. Наконец, на нашем сайте появилось объявление (это предложение действует и сейчас), которое приглашало экспертов, соответствующих нашим критериям, на конкурсный отбор, прошедшие его также пополнили экспертный пул. Также фонд внимательно прислушивается к замечаниям, высказываемым членами научного сообщества, и проводит внутреннюю ротацию экспертов, исключая некоторых из дальнейшего взаимодействия. Вопросы качества экспертизы самым серьезным образом анализировались на секциях экспертного совета РНФ. Если было видно, что есть серьезные основания для замены, экспертов сменяли. Так в фонде идет постоянный процесс настройки и повышения качества экспертизы. Сейчас экспертиза РНФ включает в себя оценки не только российских экспертов, но и иностранных. В этом плане у фонда помимо 3500 россиян с конца прошлого года работает тысяча иностранных экспертов, достаточно сильных, если проанализировать их уровень публикационной активности. Иностранные эксперты нужны вовсе не для галочки. Они привлечены для того, чтобы снять проблему конфликта интересов по целому ряду областей, где в России есть сильные ученые, но «тесен круг». Кстати, мнение членов секций экспертного совета фонда может не совпадать с мнением экспертов, потому что последние выполняют некоторую предварительную оценивающую функцию, но всю ответственность за выбор победителей несет уже секция. Члены секций всем известны, и потому им непросто. У нас действует ряд жестких правил, не допускающих возникновения конфликта интересов. Они учитывают трудовые и родственные отношения, отношения, касающиеся научного руководства, наличия совместных научных работ, выполненных с претендентами на грант. И фонд, его экспертный совет внимательно следят за тем, чтобы эти правила соблюдались. Наше научное сообщество привыкло, что каждому что-то с некоторой регулярностью должно доставаться. Особенно такое отношение характерно для академической среды, поэтому существенная часть ученых сначала предполагала, что средства РНФ – некоторая доплата за то, что они и так уже делают. У РНФ логика другая, проектная: внутри гранта денег должно хватать на все – на командировки, инвестиции в оборудование, расходные материалы, зарплаты и т. д.
«Экспир»: Не слишком ли жесткий у вас отбор?
Юрий Симачев: В среднем конкурс на получение гранта РНФ составляет от 1/6 до 1/10. Сами ученые не всегда адекватно относятся к этим показателям. Говорят, мол, как же так? Мы готовимся, стараемся, денег больше на науку получить негде, а вы так жестко с нами обходитесь. Но отбор такой, потому что перед РНФ государством поставлены законодательно определенные требования: должны поддерживаться исследовательские проекты мирового уровня.
