Аннотация результатов, полученных в 2021 году
Введено 29 фонетических словариков в системе Lingvodoc, 4 хакасских, 1 шорский, 22 карачаево-балкарских, 2 кумыкских. Обновлена сводная база по фонетическим и грамматическим вопросам анкеты: Обновление сводной базы касается не только добавления материала по новым населенным пунктам и диалектам; оказалось целесообразным внести изменения в ее структуру. А именно, введена условная общетюркская морфонологическая запись в зоне, описывающей морфонологические чередования (различающая не только наборы ступеней чередования, но и позиции, в которых они выступают). Соответственно, увеличивается количество базовых карт, поскольку предпочтительно демонстрировать на одной базовой карте не более одного признака и не более 5 его различных значений. Пример: в новой базе карты, связанные с именным показателем генитива, разбиваются на 4 (было 2). Вот их содержание: 1. N Decl. Gen. [1 - наличие конечного *-ŋ, 2 - отсутствие *-ŋ]. Часть современных и некоторых древних языков в аффиксе родительного падежа указывает на нефонетическую утерю конечного -ŋ. В современных языках часто выглядит как совпадение показателей винительного и родительного падежей (в таких случаях, когда в начале этих аффиксов выступает одна и та же морфонема). Ср., однако, -nIɣ в Gen орхонских памятников, что может быть началом того же самого процесса. NB: в якутском указана форма из посессивного склонения; в именном склонении показатель родительного падежа отсутствует. 2. N Decl. Gen. Развитие "соединительного" морфонологического согласного в именном склонении в Gen. после вокалического конца основы [1 - вставная морфонема N при вокалической основе, 0 при консонантной; 2 - вставная морфонема j при вокалической основе, 0 при консонантной; 3 - стабильное N при любой основе; 4 - соединительного согласного нет, при вокалическом конце к нему присоединяется -ŋ]. Распространение вставного -n- связано с проникновением особенностей местоименного склонения (местоимений с косвенной основой на -n и некоторых специфических окончаний) через притяжательное склонение в именное. Вставное -j- - результат процессов, происходивших несколько по-разному в уже разделенных тюркских группах. 3. N Decl. Gen. Начальная морфонема в показателе генитива при стабильно консонантном начале (типы чередования в зависимости от конца основы) [1 - стабильное n; 2 - N1 (n/V,N; d/Cзв; t/Cгл); 3 - N2 ((n/V; d/Cзв+N; t/Cгл); 4 - N3 (n/V; ð/ð,r,w,j; d/Cзв+N; t/Cгл); 5 - N4 (n; t/Cгл); 6 - N5 (n/V,R,G; d/Cзв (z,ʒ); t/Cгл) ; 7 - N6 (n/V,R,G; d/l; t/Cгл); 8 - N1a (n/V,N; l/l; d/Cзв; t/Cгл); 9 - D2 (d/V,Cзв; n/N; t/Cгл)]. 4. N Decl. Gen. Начальная морфонема в показателе генитива при стабильно консонантном начале (типы чередования в зависимости от конца основы - упрощенно) [1 - стабильное n; 2 - ассимилятивное N (N1, N1a, N4, N5, N6); 3 - диссимилятивное N (N2, N3); 4 - D]. Оказывается, что в поведении имеющих, как считается, одинаковую начальную морфонему аффиксов Gen и Acc нет полного параллелизма. Полный набор карт на поведение начальной морфонемы в различных аффиксах демонстрирует, однако, что в ряде случаев мы не должны реконструировать разных морфонем в аффиксах; развития связаны в большой мере с позицией (наличие/отсутствие следующего носового в пределах словоформы), а также со временем синтезации формы. Обновленная сводная лексическая база: а) Добавлены 88 лексических списков с контекстами. б) упорядочена разбивка лексических значений ради упорядочения колексификаций, например: 71 say сказать/говорить, что... (акт речи, возможно, с сентенциальным актантом, с обязательным выражением валентности содержания сообщения; с необязательным выражением валентности темы сообщения) ↔ 431 Диагностика: 1. Что ты сказал?. 2. Он сказал, что завтра придет. 431 speak говорить (может опускаться валентность содержания; без прямого объекта - речевая способность) ↔ 71 Диагностика: Ребенок уже умеет говорить. Говори громче. Скажи мне это слово. Расскажи сказку. 432 talk говорить/разговаривать (коммуницировать с помощью речи, подразумевается множественность участников - акторов; необязательно выражение валентности содержания) Диагностика: она разговаривает с другом. Предварительные версии региональных диалектологических атласов Поскольку в ходе работы выяснилось, что одни и те же формально изоглоссы могут иметь совершенно разное значение в разных тюркских регионах (встраиваются в разные последовательности диахронических процессов), постольку мы запланировали попробовать выявить региональные наборы важных изоглосс, для чего начать делать региональные атласы для очевидных генеалогически и территориально связанных групп. Пока это довольно мелкие группы, демонстрирующие родство низкого уровня. Вот некоторые интересные выводы, полученые при работе над ними. Чувашский Северо-западный диалект: особенный интерес представляет распределение в данном диалекте соответствий литературным чувашским гласным переднего ряда верхнего подъема ï и ü. Со времён Н. И. Ашмарина было известно, что говор с. Малое Карачкино демонстрирует в этих случаях рефлексы среднего или верхне-среднего подъема ẹ, ö наряду с i, ü. Для неогубленных гласных в малокарачкинском говоре неоднократно отмечалось последовательное различение закрытого ẹ (< ПТю *ẹ) и открытого e (< ПТю *e = *ä). В исследованном диалекте эти два рефлекса совпадают в e среднего подъема. При этом на основании новых данных удается описать распределение рефлексов e, ö vs. i, ü в малокарачкинском говоре. Общее правило состоит в том, что рефлексы среднего подъема развиваются из старых кратких гласных: *ẹ (čer ‘болезнь’, pet ‘очень’, kerlъ ‘надо’ и т.д.), *ä (per- ‘кидать, метать’), *i (śerəm ‘двадцать’), *ö (vetər ‘насквозь’, öpke ‘почки’ и т.д.). Рефлексы верхнего подъема наблюдаются, прежде всего, на месте исторических долгих гласных *ẹ̄ (ir ‘утро’, pilək ‘спина’) и *ȫ (sün- ‘гаснуть’, külə ‘озеро’), а также древнечувашских дифтонгов типа *ẹj (mimi ‘мозг’, śiməś ‘плод’ и т.д.), *öj (tüme ‘пуговица’), *uj (xüre ‘хвост’). Кроме того, неожиданные с точки зрения изложенных выше правил узкие рефлексы обнаруживаются в контекстах перед палатальными или сильно палатализованными согласными и в особенности между палатальными: viźə ‘три’, śil, фонетически [śiĺ] ‘ветер’, śüś ‘волосы’, jüźə ‘горький, кислый’. Фонетические оппозиции, завязанные на историческую долготу и отражение старых дифтонгов, подтверждают уникальный с филогенетической точки зрения статус северо-западного диалекта в чувашской диалектной системе. Замечательно, что эти же архаичные оппозиции реконструируются для древнечувашского источника массовых лексических заимствований в прамарийский язык. Контакт датируется концом XIII – XV века; по-видимому, этим же периодом следует датировать распад чувашского диалектного древа вследствие изоляции северо-западного диалекта. Карачаево-балкарский Обнаружились интересные изоглоссы в лексическом блоке. 1. «песок» дает в Балкарии варианты юзмез, изредка зыгъыр (слов. значение «гравий, крупный песок»); в Карачае – къум. Юзмез совершенно не известен в Карачае и является основным для всех балкарских говоров. Осет. заимствование с прозрачной этимологией. Къум сузил свое значение в балкарских говорах до значения «пустынного песка», «песчаных барханов», «дорожной пыли». Зыгъыр также имеет хождение в Карачае в указанном словарном значении, но не заменяет основного къум. 2. «дождь» разделилась на общебалкарский джауун/жауун/зауун и карачаевский джангур. Пара джауун/джангур примечательна еще и тем, что фиксируется в качестве базисных форм для «дождя» сразу в нескольких тюркских языках. Ср.: кумык: jangur, jawun; казах. žaŋbïr, žawïn; ккалп. žamγïr, žawïn; крымтат. джавун (степной), йагмур (горный), йамур (южнобережный). 3. «лес» регулярно дает агъач в Балкарии и чегет в Карачае. Агъач также употребляется в значении «деревянный» для всех говоров и диалектов КБЯ. Чегет, в свою очередь, известен в Балкарии как «теневая сторона склона, горы (собственно там, где растет лес). Ср. осет. цæгат «север, северный». 4. «трава»: основные варианты кырдык, ханс. Для черекского характерно использование только кырдык. В промежуточном холамо-безенг. появляется вариант ханс, хотя кырдык все еще остается более предпочтительным. В чегемском говоре употребление обоих вариантов почти выравнивается с небольшим преимуществом кырдык. В смешанном баксано-чегемском (Лашкута, Жанхотеко) поровну, В 4-х баксанских анкетах только ханс. В карачаевских анкетах в 10-ти из 11-ти ханс и ед. кырдык. С востока на запад убывает частота употребления кырдык и возрастает – ханс. Ср. кырдык с осет. каердаег в том же значении. Ханс возм. от абхаз. аҳасакьы́н, «молодая трава» аҳаскьын ԥшқа (?). 5. «Гора»: Основным нейтральным вариантов является тау. Однако в ряде случаев, например, в Верхней Маре в Карачае и в Булунгу, Эль-Тюбю в Балкарии для «горы» и в контекстах, и вне их регулярно дают къая (слов. значение «скала»). Возможно, это объясняется тем, что горный ландшафт в этих населенных пунктах представлен в основном скальными образованиями. 6. «Дым»: Информанты из Чегемского ущелье уверенно дают для дыма букъу («пыль» по словарю). Так же обозначается и сама пыль. Еще один такой же случай употребления отмечается и для холамо-безенгиевского говора. В остальных говорах и диалектах КБЯ основным и единственным остается тютюн. Ареалогически Чегемское ущелье выделяется как инновационный центр для большинства лексических изоглосс. Именно в нем присутствуют все типы сужения/расширения значений и замен. Волго-уральские кыпчакские языки Любопытный результат по "западному татарскому диалекту": мишарские идиомы Восточной Европы оказываются генетически крайне неоднородны. На это указывают как косвенные факты (рефлексация пракыпч. сущностей в мишарских современных идиомах Большой Башкирии), так и соотношение между двумя центрами формирования мишарских говоров округа г. Темникова и Рязанское Поценье (предполагаемая прародина), ареал сергачских мишарей в современной Нижегородской области (первая колония ‒ начало XVI века), соотношение задокументированных темниковских систем и дочерней энгуразовской системы. Это указывает на существование на территории мишарской прародины нескольких идиомов, чьи потомки заметно различаются между собой: один идиом является предком сургодского и темниковского sensu proprio, от второго происходит энгуразовский, третий является предком той части пензенских говоров, к которой восходит мусинский, четвёртый ‒ предок мелекесского и байкибашевского. Только детальная документация неохваченной части темниковско-сургодского ареала и пензенского ареала как такового могут установить географию всех четырёх идиомов. С другой стороны, распределённые рефлексы *Й- в касимовском и азеевско-татарщинском указывают на наличие непосредственного общего предка, в котором и происходили эти изменения, развитие ʦ-кания и ʣ-кания в азеевско-татарщинском, ʔ < * k, *ɡ и sʲ < -*ʧ(-) в касимовском после разделения этого общего предка; бастановский не относится к этому узлу западного кластера, а является сестринской группой по отношению к касимовско-азеевской. Для определения отношений между идиомами бывшего касимовского ханства и идиомом костромских татар не хватает материала, пока все общие схождения могу трактоваться как ногайско-кыпчакские архаизмы. См. Приложение: Карты и схемы для волго-уральских кыпчакских языков.pdf.

Аннотация результатов, полученных в 2022 году
Проводились работы по дополнительному сбору и анализу полевого и архивного материала, загрузке его в первичные базы данных и построению результирующих баз данных. Проведено 13 экспедиционных выездов и 8 дистанционных полевых исследований. Записаны и обработаны данные из 80 населенных пунктов, занесены в первичные базы данных и подготовлены к выкладыванию на сайт (в систему Lingvodoc, http://lingvodoc.ispras.ru/). На их основании обновлены и уточнены региональные атласы и соответствующие части общего атласа. Вся лексика, попавшая в опрошенные лексические списки, проэтимологизирована. Подготовлен этимологический комментарий к лексической зоне атласа. В настоящее время он готовится к печати. Результаты исследований были представлены на шести конференциях, из них 3 международных; и в 6 публикациях, из них 1 статья в журнале, индексируемом базой Scopus (Q1), и 2 статьи в журнале, индексируемом базой Scopus (Q2). В результате работ этого года достигнуто два главных результата: 1. Получена работающая интерактивная версия лексической зоны атласа тюркских языков России и ближнего зарубежья (http://turk.polycorpora.org/turkmap.php), позволяющая строить карты, показывающие а) расположение выражения сводешевских значений словами разного происхождения, в том числе заимствованиями; б) различные значения, принимаемые на соответствующей территории словами из реконструированного для пратюркского состояния сводешевского списка. 2. Получено достаточно правдоподобное филогенетическое древо тюркских языков на лексикостатистической основе, благодаря совмещению количественных методов и методов ступенчатой реконструкции, основанных на данных по фонетическим и морфологическим процессам в истории тюркских языков, которые могут быть упорядочены в относительную хронологию. Методологическая основа проведенного исследования характеризуется следующими особенностями: (1) списки слов со строгим контролем семантики; (2) пошаговая реконструкция с использованием 110-словных списков Сводеша для праязыков; (3) три этапа обработки входных данных (анализ корневых когнаций, устранение деривационного дрейфа, оптимизация гомоплазии); (4) применение нескольких вычислительных алгоритмов (метод ближайших соседей в программе Старлинг, байесовский MCMC, метод максимальной экономии). Полученная веерообразная модель распада праобщетюркского языка согласуется с имеющимися лингвистическими данными и примиряет различные мнения о тюркской филогении, которые ранее высказывались тюркологами. Тюркская языковая семья - чрезвычайно сложный объект для филогенетических исследований. Относительно небольшая глубина 2500 – 2000 лет обеспечивает не только взаимопонятность для носителей, но и проницаемость для общих ареальных процессов. Ареальные гомопластические инновации в лексике, фонологии и грамматике затемняют структуру исходного филогенетического древа. За более чем 100 лет исследований классификации тюркских языков специалисты достигли согласия лишь по части вопросов. Это первичное разделение пратюркского языка на булгарскую и общетюркскую ветвь, также выделение некоторых таксонов нижнего уровня: огузской, кыпчакской и карлукской групп. Вопросами остаются принадлежность саларского языка к огузским и горноалтайских языков и киргизского к кыпчакским. Также нет консенсуса о месте халаджского, сарыг-югурского, древнеуйгурского, караханидско-уйгурского и рунического древнетюркского. Спорно также наличие сибирско-тюркской группы, в которую включают якутский, тувинский и тофаларский, хакасско-шорскуую группу, и иногда горноалтайскую группу. Главная проблема предыдущих исследований – игнорирование ступенчатой реконструкции. Существенное расширение имеющегося диалектного материала позволило создать реконструкции для консенсусных таксонов самого низкого уровня. Полученные данные были обработаны с применением трех процедур: анализ корневых сравнений, снятие деривационного дрейфа, снятие гомоплазии. Подсчеты для построения филогенетических деревьев проводились тремя математическими методами: метод ближайших соседей (в программе StarLing), байесовским выводом с применением цепей Маркова и моделированием Монте-Карло (Bayesian MCMC), методом максимальной экономии. Полученное дерево после отделение чувашского имеет кустообразную плоскую структуру, т.е. дает разделение сразу на несколько ветвей. Такая структура дерева хорошо объясняет отсутствие консенсуса о промежуточных группах. Праобщетюркский распадается на якуто-долганскую, тувино-тофаларскую, хакасско-шорскую, кыпчакскую (карлукская – одна из ее ветвей), огузскую, а также на халаджский, сарыг-югурский и древние тюркские языки (караханидско-уйгурский составляет одну кладу с древнеуйгурским). Проведенное исследование подтверждает важность привлечения диалектных данных и последовательной ступенчатой реконструкции при построении филогенетических деревьев.