Аннотация результатов, полученных в 2022 году
Цель проекта – выявить взаимозависимость границ разного уровня и происхождения, связь их функций, оценить влияние на развитие российских регионов. Авторы исходят из понимания границы как сложного феномена, являющегося одновременно правовым институтом, материальным объектом, категорией общественного сознания и практики. Высказана гипотеза об изоморфности границ разного статуса. Изоморфизм означает сходство функций границ на всех уровнях, хотя и в разных соотношениях проявляющихся на каждом из них. Фактически границы являются инструментом адаптации пространства к перераспределению политического влияния между разными акторами и центрами, изменениям геополитического положения, расселения и хозяйства. Исследования, выполненные в 2022 г., посвящены границам с разным статусом – формальным и неформальным, государственным, региональным и муниципальным. Изучены как характеризующие их объективные параметры, так и социальные представления, идентичности, культурно-исторические нарративы и символический ландшафт. Разработаны методы полевого исследования границ разного статуса, в том числе гайд для структурированных интервью, анкета, позволяющая выявить представления людей о «реальном» пространстве повседневной жизни и его делении административными границами, идентичности населения. Эта методика была опробована в ходе экспедиций в Калининградскую и Оренбургскую области и соседние с ними субъекты РФ. Рассмотрена степень совпадения административных границ с природными и социально-экономическими рубежами. Так, северная граница Оренбургской области, за исключением нескольких районов, совпадает с границей лесостепи и степи. Эта граница влияет на хозяйственную деятельность и артикулирована в сознании населения. Государственная граница с Казахстаном по-прежнему остается контрастной, отделяющей районы с разными демографическими характеристиками, а границы Калининградской области маркируют ее отставание по экономическим показателям от соседних регионов Польши и Литвы. Для оценки соотношения административно-территориального и муниципального деления и неформальных границ проанализирована история изменения региональных и муниципальных границ двух областей. Кластерный анализ выявил территории с более устойчивыми границами. Ныне изменения муниципальных границ связаны с образованием городских округов и трансформацией сети подразделений федеральных ведомств. Они обслуживают теперь несколько городских округов и муниципальных районов. Таким образом, появляются неформальные границы промежуточного между субъектом федерации и муниципалитетами уровня. Рассмотрена адаптация хозяйства Калининградской области и ее трансграничных взаимодействий к четырем шоковым геополитическим сдвигам в 1991–2022 гг., а следовательно, изменениям функций, режима, военно-политического и символического значения границ. Показано, что новые функции и режим границ после каждого шока способствовали перестройке структуры и размещения хозяйства, внешнеэкономических связей, системы расселения, социальных практик. Проанализирована связь функций и режима границы России с Казахстаном с национально-государственным строительством в соседней стране. Инициатором роста барьерности границы в 1995-2010 гг. выступала российская сторона. Несмотря на это, интеграционные процессы актуализировали развитие приграничного сотрудничества. Создание ЕАЭС привело к серьёзной корректировке миграционного и трудового законодательства, сформировало условия для развития трансграничных рынков труда, роста кооперационных и торговых связей и некоторому снижению барьерности границы. Барьерная функция границ разного уровня позволила во время пандемии ввести ограничения на въезд извне: на государственной границе – на всем ее протяжении и в городах с международными аэропортами, на региональных – только в пяти регионах и вопреки федеральной норме, на муниципальных – там, где в этом возникала необходимость. Географический и временной факторы использования режима границы действовали наряду с общественно-политическим, который часто оказывался сильнее. Исследование выявило значимое структурное сходство идентичностей жителей обоих регионов. В оренбургском историческом нарративе доминирует тема колонизации, в калининградском - тема переселения, что порождает некоторую неуверенность местных жителей в устойчивости своих прав на территорию. В Калининградской области фронтирное сознание проявляется в том, что жизнь вблизи государственной границы рассматривается как привилегия, а в Оренбуржье, напротив, происходит мобилизация общества вследствие якобы внешней угрозы. Значение когнитивно-символических функций границы резко возрастает со стороны, испытывающей дефицит культурно-символических ресурсов. В Калининградской области политика секьюритизации российской идентичности сильнее выражена с российской стороны. На казахстанской стороне границы с Россией происходит, наоборот, мобилизация символических ресурсов путем замены символов совместной истории двух стран. Контент-анализ интервью позволил выявить ключевые нарративы, влияющие на представления людей о «своей земле» и её границах. В Оренбургской области большее значение для формирования идентичности имеет внутреннее деление региона. В Калининградской области, напротив, символическое значение внешней границы существенно превосходит значение внутренних. Изучена социальная связанность городских округов и муниципалитетов Оренбургской области и соседних с ней регионов, а также Москвы и Санкт-Петербурга. Ставилась цель определить ключевые направления внутри- и межрегиональных коммуникаций как индикаторов влияния «эффекта границ» на пространственную организацию жизни общества. Главным источником информации стала сеть ВКонтакте. Использование графометрических методик позволило визуализировать расчеты тесноты связей. Выявлено пространственное соотношение узлов графов (муниципалитетов): близость их друг к другу указывает на их близость в «пространстве отношений», а не физические расстояния. Кластеризация узлов каждого графа позволила сгруппировать муниципалитеты в соответствии с паттернами социальных взаимодействий. Был рассчитан также показатель меры влияния узла в сети, отражающий привлекательность различных центров для каждого поселения – от региональных столиц до небольших поселков. Систематически наблюдаемое несовпадение культурных и политических границ делает приграничные территории объектом пристального внимания государств. С одной стороны, наличие тесных социокультурных связей приветствуются как знак добрососедства, опора взаимного доверия и сотрудничества, с другой – вызывает беспокойство как самовоспроизводящийся механизм «чужого» влияния, угроза национальному суверенитету. Чем острее стоят эти проблемы, тем в большей мере символический ландшафт пограничья отражает процессы культурной суверенизации. Наиболее значительные изменения культурного ландшафта произошли в Калининградской области. Анализ собранных данных позволил выделить четыре периода смысловых трансформаций. Современный период, начавшийся в конце 2010-х гг., характеризуется умножением символов противостояния России и Запада, ростом интереса к советскому периоду и коммерциализацией культурного наследия. Отличительная черта символического ландшафта Оренбургской области – доминирование исторической памяти в публичном пространстве. Более 35% мемориальных объектов области, составляют надгробия, братские могилы и захоронения. Другая особенность – отставание исторического времени: основу визуального ряда составляют символы Гражданской войны, а в местных музеях слабо представлена драматическая история ХХ века. Проведенный анализ показал, что наличие границ фактически конституирует необходимость культурных различий и актуализируют задачи «управления» идентичностями. Как следствие, культурные ландшафты пограничья «зарастают» символами и знаками, отражающими господствующий национальный нарратив и его локальные версии.

Аннотация результатов, полученных в 2023 году
Основным предметом исследований по проекту в 2023 г. были региональные и субрегиональные границы, которые рассматривались как инструмент адаптации пространства к перераспределению ресурсов власти и политического влияния между разными акторами и центрами – от государства до локальных сообществ и от федеральной столицы до крупных городских агломераций и локальных центров. Изучено, во-первых, влияние государственной границы с Республикой Абхазией на развитие прилегающих к границе территорий и последствия асимметрии двухсторонних социально-экономических взаимодействий. Во-вторых, проанализирована роль региональных и муниципальных границ в производстве и поддержании социально-территориальных различий. В-третьих, освещено влияние муниципальных преобразований на управленческую практику и повседневную жизнь людей, неформальные горизонтальные связи и сетевые взаимодействия. В-четвертых, выявлено соотношение формальных (региональных и муниципальных) границ, центр-периферийных структур, общественной жизни и взаимодействий на разных территориальных уровнях. В-пятых, рассмотрены характер и механизмы взаимодействий между соседними муниципальными образованиями и регионами на уровне управления и сетевых взаимодействий населения. В-шестых, оценено функционирование системы границ в условиях интенсивных маятниковых миграций, транспортных, и экономических связей, свойственных крупным городским агломерациям. Наконец, в-седьмых, исследовано влияние этнических, историко-культурных и ментальных границ на практики власти и населения. Использованы статистические, картографические, культурно-антропологические методы, анализ данных дистанционного зондирования на основе космических снимков, анализ программных и правовых документов, графометрический анализ плотности, интенсивности и пространственной конфигурации межличностных связей в сети «ВКонтакте». Широко применялись социологические методы: структурированные интервью (N=96), анкетирование (N=175), фокус-группы (N=7). Проведены две полевые экспедиции. Полигонами исследования были Краснодарский край, Республика Адыгея и соседние с ними территории – Ростовская область и Абхазия. Анализ собранных материалов показал, что вплоть до 1960-х гг. регион характеризовался неустойчивостью границ, отсутствием их единой системы, противоречивостью преобразований, чередованием волн укрупнения и фрагментации административно-территориальных единиц. В последнее 20 лет, напротив, статус и границы муниципальных образований стабилизировались. Двухуровневая муниципальная структура обеспечивает сохранение локальных центров обслуживания и связей между муниципалитетами низового уровня. Единственное значимое изменение последнего времени – выделение из городского округа Сочи федеральной территории и одновременно городского округа Сириус. Вместе с тем, нормативно-правовая база межмуниципального управления и сотрудничества крайне слаба. Регулирование распространяется только на собственную территорию муниципальных образований, тогда как «трансграничные» отношения на региональном и муниципальном уровне оказываются как бы между разными территориальными субъектами права и/или вне его. Конкретные препятствия лежат, во-первых, в сфере земельно-имущественных отношений, во-вторых, невозможности софинансирования проектов и расходования бюджетных средств одного муниципалитета на территории другого, в-третьих, в слабой бюджетной обеспеченности муниципальной власти и отсутствии специальных программ, ориентированных на поддержку совместных проектов. Мешают сотрудничеству также опасения изменения границ и объединения субъектов территориального управления как логичного следствия тесных взаимодействий. Высокий уровень централизации политико-административного пространства России ожидаемо сказался и на паттернах социальных коммуникаций населения Юга страны. Москва и Санкт-Петербург занимают лидирующие иерархические позиции в локальных социальных сетях, далее следуют региональные центры. Тем самым установлено, что неформальные границы, выявленные в результате анализа социальной сети, в целом близки формальным (региональным). Доминирование центр-периферийной логики на уровне межличностных отношений создает конкурентное поле социальных взаимодействий в межагломерационном пространстве между Краснодаром и Ростовом. В то же время отсутствие межагломерационной конкуренции позволило таким городам, как Армавир и Новороссийск, сформировать собственную зону пространственного влияния, стягивая население окружающих станиц и формируя локальную субкультуру. Общую закономерность, деформируют семейно-родственные сети, характерные для ряда республик РФ. Несмотря на влияние урбанизации, жители Адыгеи формируют плотный кластер связей, фактически совпадающий с официальными границами республики, и воспроизводят систему централизованных административных отношений на уровне личных повседневных контактов. Трансграничные отношения между Абхазией и Россией по-прежнему определяются асимметрией политико-юридических статусов, масштабов экономики и миграции населения. После создания ЕАЭС в 2015 г. общие для него правила таможенного оформления и сертификации товаров, объединенные информационные системы, санитарные правила и пр. привели к одностороннему росту барьерности границы и повышению издержек для абхазского бизнеса. Асимметрия проявляется также в трансграничной мобильности населения и режиме границы. Восприятие границ в Краснодарском крае и Республики Адыгея как на уровне власти, так и населения определяется «хозяйским» отношением к «своей» земле как источнику благ – от природных до экономических и стремлением утвердить преимущественное право на использование ее ресурсов. Важным индикатором субрегиональных различий, легитимирующим это негласное правило, является локальная идентичность. Хотя самоопределение «кубанцы» охватывает значительную часть населения региона, включая жителей региональной столицы, оно мало приемлемо для жителей Черноморского побережья, Новороссийска, Армавира или Тамани. Существенную роль при формировании «границ» идентичности и обосновывающих их нарративов играют не только исторические (казачья колонизация, войны, изменения административно-территориального деления и пр.), но и природно-климатические факторы, такие как сроки таяния снега, начала цветения, реки, горы, побережье и пр. В ходе работы были выявлены и описаны распространенные в краснодарском социуме нарративы, объясняющие современные процессы и отношения исходя из преимуществ и недостатков жизни в регионе, а также событий прошлого. В 2023 г. продолжилась работа по выявлению «сквозных» сюжетов в повествованиях о «своей» земле и ее границах, встреченных и в других регионах исследования (Калининградской и Оренбургской областях), таких как, например, переселенческий, фронтирный и имперский нарративы или повествование о природе края как части исторического наследия. Были также определены специфически краснодарские региональные темы, связанные с виктимизацией собственной исторической судьбы и обоснованием претензий на «свои» земли (расказачивание, мухаджирство, затопление сел при строительстве Краснодарского водохранилища и пр.). Результаты исследования нашли отражение в 5 статьях (4 – Scopus Q1, включая 2 переводные версии статей, опубликованных в 2022 г.) и в 7 докладах на научных конференциях. В следующем году намечается продолжить исследование в Хабаровском крае и Еврейской автономной области.