Аннотация результатов, полученных в 2023 году
В рамках проекта удалось выявить и охарактеризовать различные подходы к осмыслению модернизации Церкви в философско-богословском и общественно-политическом контекстах начала XX века. Процесс обособления разных сфер жизни, стимулированный секуляризацией, распространился из внешних областей, в которых «церковное» оказывалось отделенным от «общественного» и «государственного», на внутренние характеристики церковного сообщества, что приводило к переосмыслению его цельности в рамках оппозиций «личность/коллектив» и «индивидуальное/соборное». Фиксацию этой внутрицерковной атомизации, попытку дать ей теологические обоснования и влияние нее политических реалий демонстрирует дискуссия о составе предстоящего Поместного собора (Макарова А.В. Проблема внутрицерковного разделения на Предсоборном Присутствии 1906 года: телеологические и догматические обоснования идеи представительства // Вестник ПСТГУ. Серия II: История. История Русской Православной Церкви. 2024. [В печати]). Однако осмысления требовали не только явления, проявившиеся в ходе подготовки к Собору, но и само понимание соборности и общинности Церкви в новых реалиях. Стремясь уйти от институционального образа Церкви, российские теологи и религиозные мыслители искали новые трактовки соборного начала, на что повлияли идеи церковной рецепции в концепции «харизматической организации» Рудольфа Зома (Ячменик В. А. «Рецепция в Церкви»: возникновение идеи и формирование термина в русском православном богословии рубежа XIX – XX вв. // Филаретовский альманах. 2023. № 19. С. 157–181). Проблема церковной харизмы проявлялась не только на общецерковном, но и на локальном уровне – в развитии идеи харизматической власти духовного отца (Ячменик В. А. Статья С.И. Смирнова «Старчество и духовничество» в контексте его спора с П.В. Гидуляновым об источнике «власти ключей» // Русское богословие: исследования и материалы. 2023. С. 112–130). Другая проблема, которая проявлялась через оппозицию «личностное/коллективное», заключалась в ответственности Церкви за общество. Решая ее, богослов М.М. Тареев описывал предназначение Церкви как посредничество между мистической жизнью личности и изменяющейся, исторической жизнью общества (Малышев А.В. Кенотическая экклезиология М. М. Тареева: опыт реконструкции // Вестник ПСТГУ. Серия I: Богословие. Философия. Религиоведение. 2023. Вып. 109. С. 28–45). Также в рамках исследования важно было выявить «субъективный богословский метод» М. М. Тареева, чтобы проследить, как проблема оппозиции личного и коллективного проявлялась в христологии, герменевтике и базовых теоретических идеях мыслителя (Малышев А. В. Философия христологического догмата: Интерпретация М. М. Тареевым христологии Кирилла Александрийского // Филаретовский альманах. 2023. № 19. С. 124–156). М. М. Тареев искал и ответы на вопросы, связанные с разделением религиозной сферы и области культуры, обращаясь к трактовке пророческой функции в современном мире – и здесь его понимание не совсем совпало с ответами, которые давал ранее В. С. Соловьев, что проявилось в разных оценках мыслителями роли Ф. М. Достоевского (Макарова А. В. Профетизм Ф.М. Достоевского в богословских концепциях В.С. Соловьева и М.М. Тареева // Соловьевские исследования. 2023. № 2(78). С. 169–178.). В то же время, уходя от понимания Церкви как института и стремясь найти новые точки опоры для проповеди христианства в секулярном мире, представители академического богословия начала XX века, например, И. В. Попов и С. М. Зарин, пытались использовать научное обоснование реальности мистического опыта. Однако этот подход ставил исследователей перед необходимостью обозначить специфику христианского опыта в его отличии от опыта других религий, вынуждая искать ответ на вопрос о том, как соотносятся между собой личный религиозный опыт и христианское действие в обществе (Хондзинский П. В., прот. У. Джеймс в русском академическом богословии нач. ХХ в. Часть I. По направлению к Джеймсу // Вопросы философии. 2023. № 10. С. 75–84). Для других богословов-академистов – уже упомянутого М. М. Тареева, П. М. Минина, А. М. Туберовского – предложенное У. Джеймсом понимание плюрализма религиозно-мистического опыта стало вызовом и потребовало обоснования истинности мистического опыта, получаемого личностью внутри Церкви, перед лицом «психологического» подхода к религиозному опыту (Хондзинский П.В., прот. У. Джеймс в русском академическом богословии нач. ХХ в. Ч. II. От многообразия религиозного опыта к мистическому разуму // Вопросы философии. 2023. № 11. С. 114–125). Чтобы лучше понять перечисленные дискуссии об идеях представительства, харизмы и мистицизма, важно было также учитывать интеллектуальный и биографический контекст, в рамках которого развивались данные представления в духовно-академической корпорации, чему способствовало введение в научный оборот новых эпистолярных источников (Ячменик В. А., Калашников Д. С. Письма профессора И. В. Попова из научной командировки 1901–1902 гг. профессору С. И. Смирнову: к реконструкции академических связей // Вестник ПСТГУ. Серия II: История. История Русской Православной Церкви. 2023. Вып. 113. С. 129–142; Ячменик В. А. К истории дружбы двух профессоров: письма Ивана Васильевича Попова Сергею Ивановичу Смирнову за 1904–1915 гг. // Богословские труды. 2023. Вып. 51. [В печати]). Но споры о соотношении «личного» и «соборного» в церковном сообществе, а также об отношении самой Церкви с государством как проявлением секулярной культуры и о важности институционального начала Церкви, не ограничивались рамками наследия отдельных мыслителей, а проявлялись и на более глобальном уровне. Если полемика о понимании соборности во многом повлияла на состав Поместного собора 1917–1918 гг., то проблема отношений Церкви с миром была остро поставлена в 1927 г., после попытки нормализовать отношения Русской Церкви и советского государства митрополитом Сергием (Страгородским), ради сохранения институционального уровня церковной организации считавшим необходимым от нейтральной лояльности в отношении гражданской власти перейти к активному взаимодействию с ней (Хондзинский П. В., прот. Церковь и государство на стыке эпох: Декларация митр. Сергия (Страгородского) 1927 г. в контексте взаимоотношений града земного и града небесного // Вестник ПСТГУ. Серия II: История. История Русской Православной Церкви. 2023. Вып. 112. С. 80–93). Подвести итог проведенным за год исследованиям и охарактеризовать выявленные в рамках работы над проектом экклесиологические модели позволил круглый стол «Образы Церкви в русской богословской и религиозно-философской традиции конца XIX – XX вв.». Участники рассмотрели представление о Церкви как совершенном обществе, способном разрешить противоречия современности, в наследии раннего В. Н. Лосского;; кенотическое понимание Церкви, предложенное М. М. Тареевым; использование Н. П. Аксаковым органической метафоры Церкви для обоснования внутрицерковных разделений и идеи представительства; трансформацию харизматической экклесиологии в евхаристическую (Отчет о круглом столе с тезисами докладов см. на странице https://pstgu.ru/news/main/ekkleziologicheskie_podkhody_epokhi_moderna_stali_temoy_bogoslovskoy_diskussii_/).