Аннотация результатов, полученных в 2018 году
Технологическое развитие обусловливает изменения на рынке труда вследствие появления новых профессий (видов деятельности) и вымывания старых. Этот процесс происходит постоянно. Однако в периоды достаточно быстрых технологических изменений, когда диффузия технологий и продуктов, созданных на их основе, охватывает большие рынки и предоставляет потребителю новые возможности, структура рынка труда претерпевает существенные изменения. Именно такие процессы происходят сегодня как в индустриально развитых странах, так и в странах с развивающейся экономикой. Для всех индустриально развитых стран за последние почти 50 лет доминантой экономического развития стало падение доли обрабатывающей промышленности в национальной экономике. Если в 1970 г. доля отрасли в ВВП колебалась от 21% (Канада) до 30% (Япония), то к 2015 г. этот показатель был значительно ниже: 22% (Германия) и 10% (Великобритания и Канада). Это падение доли отрасли в целом происходило на фоне роста высокотехнологичных секторов в самой обрабатывающей промышленности: если в 1970 г. она колебалась от 5 до 9 процентов, то в 2015 г. она составила 13% (Канада) и 19% (США). Особенно болезненными для мировой промышленности стали процессы широкого использования информационно-коммуникационных технологий. С одной стороны, они способствовали снижению затрат и росту процессов аутсорсинга, но с другой стороны заложили основы для широкого замещения многих видов деятельности программными продуктами, способными выполнять сложные технологические процессы. В реальных промышленных системах это проявилось уже в начале XXI века и в настоящее время происходит процесс сравнительно массового вымывания многих промышленных профессий с рынка труда. Нами была проанализирована динамика численности занятых по рабочим группам профессий в индустриально развитых странах. Эти группы профессий были базовыми для периода бурного промышленного развития: сборщики, механики, электрики, формовщики, прессовщики, штамповщики, прокатчики, резчики, сверловщики, шлифовщики, токари, фрезеровщики, литейщики, инструментальщики, сварщики. Начиная с 2000 г. все эти профессии довольно высокими темпами вымываются с рынка труда. По отдельным профессиям среднегодовые темпы выбытия составили: сборщики - 1,4%, шлифовщики – 2,9%, фрезеровщики - 4,0%, токари - 5,9%, штамповщики – 6,2%, сверловщики – 10,4%. Поскольку в ходе исследования была проанализирована динамика занятости более 30 профессиональных групп на временном горизонте в 27 и 17 лет (1990-2017) и (2000-2017) для различных стран, то нами была определена типология этого процесса и построено семейство кривых, описывающих различные сценарии изменения занятости. Была также определена чувствительность отдельных профессий к широкой диффузии цифровых технологий и влияние таких технологий на вымывание различных профессиональных групп с рынка труда. Вымывались с рынка труда не только рабочие профессии. Первое поколение компьютеров, созданное в 1950-1960-е годы, обусловило появление такой новой профессии как компьютерные программисты. Однако появление персональных компьютеров и пакетов стандартных программных приложений привело к резкому сокращению их численности, и, например, в США их численность имеет устойчивый тренд к снижению, сократившись более чем вдвое за период 2000 – 2017 гг. г. С другой стороны, появление социальных сетей и глобальных информационно-поисковых систем, а также нового поколения гаджетов для массового потребителя (смартфонов) дало рост числа программистов, занятых разработкой различных приложений. Так, численность разработчиков программных приложений выросла в США с 375 тыс. чел. в 2000 г. до 849 тыс. чел. в 2017 г. Нами был определен целый ряд других профессий, вымывание которых с рынка труда (телефонные операторы, машинистки, менеджеры по рекламе, исполнительные директора, личные секретари, делопроизводители, компьютерные программисты, почтовые клерки) явилось результатом появления новых технологий. Новые технологии создают также новые рабочие места, прежде всего за счет появления новых ниш для профессиональной деятельности, которая была бы невозможна при старых технологических укладах. Так, в американской экономике, по среднегодовым темпам роста лидерами являются: рыночные аналитики (11,1%), личные помощники (10,5%), агенты по продажам услуг (10,2%). Всего в перечень таких быстро растущих профессий входят представители 20 профессиональных групп. В Великобритании такую группу составляют представители 16 профессиональных групп, в Италии и Франции – 5 профессиональных групп. Для каждой новой технологии или продукта крайне трудно предсказать скорость её диффузии и очевидно, что не все новое может дать плоды на рыночной ниве. В этой связи определенный интерес представляют результаты эмпирических исследований. Анализ таких данных показывает, что в среднем есть лаг в 3-5 лет между разработкой новых продуктов и их появлением на рынке, которые существенно меняют тренд и состав отдельных профессиональных групп. Современное технологическое развитие создало условия для формирования развитой сетевой инфраструктуры, в которую широко вовлечены потребители. Именно эта особенность создает качественно новые условия для формирования рынка труда. Так, например, быстрые темпы роста различных цифровых платформ, привели к резкому сокращению «классических» форм организации бизнеса и появлению одноранговых (peer to peer) систем, которые создают условия для резкого сокращения транзакционных издержек и устранения асимметрии информации. Классическими примерами таких новых сетевых форм стали компании Uber или Airbnb, которые не имеют собственных автомобилей или гостиниц, но оказывают услуги для десятков миллионов потребителей. Все это не может не отражаться на состоянии рынка труда и, соответственно, на структуре занятости. Учитывая эти новые тенденции, а также тренды в вымывании и появлении отдельных профессий, нами предложен прогноз рынка труда и структуры занятости в отдельных странах на период до 2030 г. Несмотря на то, что в современной мировой промышленности быстро растет доля развивающихся экономик мира, особенно Китая и Индии, распределение материальных благ в мире и в отдельных странах имеет крайне неравномерный характер. Для оценки влияния новых технологических продуктов на процессы экономического неравенства нами были проанализированы данные распределения семейных доходов США. Согласно нашим оценкам, инновационные технологии 4-й промышленной революции могут повысить среднюю доходность капитала до 6-7%. Поэтому можно прогнозировать для развитых экономик рост доли доходов с капитала до 40-50% и соответствующее снижение доли труда в динамике ВВП на 15-20%. Поэтому в ближайшие 20-30 лет будет наблюдаться тенденция роста неравенства доходов в американском обществе. Этот будущий тренд предопределен, в частности тем, что в последние 30-40 лет, в связи со стагнацией медианной зарплаты трудящихся в развитых странах, средний класс начал сильно размываться. Основной причиной роста зарплаты высококвалифицированных специалистов и снижения зарплаты низкоквалифицированных работников является возрастающий спрос на первых и его перманентное снижение на вторых. Указанные выше две негативные тенденции будут в дальнейшем только усиливаться: цифровые технологии, а также интеллектуальные компьютеры и роботы начнут интенсивное и масштабное замещение рабочих и служащих со средней и средневысокой квалификацией. Наш анализ показывает, что в условиях широкой роботизации, интеллектуализации и цифровизации, закладываются экономические основы для роста неравенства, если государство, как институт, не будет в должной мере выполнять свои социальные функции. Сами технологии здесь ни при чем. Вопрос в механизме распределения и перераспределения тех благ, которые создаются благодаря новым технологиям и той структуре занятости, которая складывается под их воздействием. Результаты модельных расчетов показывают будущие и довольно тревожные тренды в распределении доходов в американском обществе. В целом в мировой промышленности и секторе услуг происходит накопление необходимой «критической массы» новых знаний и технологий, которые способствуют созданию и функционированию промышленных систем с элементами искусственного интеллекта и глобальной цифровой инфраструктуры. Все это позволяет выделить основные направления их будущего развития: - наиболее быстрыми темпами развиваются цифровые платформы и системы обработки данных для таких секторов как финансовый и банковский, сектор здравоохранения, торговля и сектор услуг, а также программные продукты в форме различных приложений к смартфонам и глобальным информационным системам; - данные системы и продукты ориентированы как на массового потребителя, так и на удовлетворения запросов таких гигантов цифровой индустрии как Google, Facebook или Amazon; - самые крупные компании, капитализация которых стремительно росла последние годы (Google, Facebook, Apple, Tencent, Amazon) перешли к стратегии диверсификации своей деятельности, все шире охватывая такие сектора, как фармацевтическая, здравоохранение, банки и финансы, что значительно ускоряет диффузию новых цифровых технологий и продуктов, созданных на их основе; - цифровые промышленные системы (Промышленность 4.0) значительно отстают в скорости диффузии от других концептуальных решений, что свидетельствует о неготовности массовой промышленности к широкой абсорбции цифровых технологий. Проведенный нами анализ показывает, что нет строго очерченных сценариев реализации различных концепций цифровизации и скорость их распространения в основном зависит от деятельности крупных цифровых гигантов, а также значительных вложений в различные технологические старт-апы, выживаемость которых определяется только природой самого рынка.

Аннотация результатов, полученных в 2019 году
4-я промышленная революция, наряду с позитивным явлением, - полной автоматизацией производства, а также ускорением роста производительности и ВВП, несёт также весьма негативные социальные последствия – резкое сокращение рабочих мест средней квалификации для представителей среднего класса и дальнейшее усиление неравенства доходов в обществе. Одним из возможных последствий снижения реальных доходов домохозяйства может стать падение потребительского спроса большей части населения. Другим тревожным трендом являются складывающиеся модели ведения бизнеса в условиях, когда цифровизация экономики нарушает механизмы рыночного равновесия, способствует устойчивому формированию олигополий в длительном перспективе, порождает тенденции интенсивного накопления капитала и снижения доли трудовых доходов, что уже приводит к резкому росту неравенства доходов и в конечном итоге, нарушает макроэкономическое равновесие за счет аномального повышения нормы сбережений. Индустрия 4.0 или цифровая экономика решают задачу перехода от массового производства стандартных товаров к созданию качественных товаров и услуг, отвечающих индивидуальным запросам и предпочтениям. При описании экономической динамики в цифровую эпоху ключевую роль будет играть технологический прогресс. В процессе нашего исследования было показано, что технологический прогресс напрямую определяется динамикой производства технологической информации, поскольку основными факторами цифровой экономики являются знания и ноу-хау, воплощенные в цифровые технологии, т.е. технологическая информация. Именно по этой причине уравнения экономической динамики в цифровую эпоху необходимо представить в зависимости от основной управляющей переменной – объема технологической информации, в которой воплощены знания и ноу-хау, используемые в производстве товаров и услуг. Поскольку цифровая экономика означает переход от массового производства стандартных товаров к выпуску единичных образцов, отвечающих индивидуальным предпочтениям потребителя, мы подтвердили, что для описания динамики цифровой экономики наиболее подходит математическая модель экономического роста Рамсея-Касса-Купманса с оптимизацией полезности потребления репрезентативного домохозяйства [Barro and Sala i Martin, 1990]. Работы, проведенные на основе этой модели, показали, что для дальнейшего экономического прогресса потребуется экспоненциальный рост технологической информации [Akaev and Sadovnichiy, 2019], что вполне может быть обеспечено цифровыми технологиями. Именно экспоненциальный рост технологической информации и наша способность ее обрабатывать в реальном времени будут определять экономический рост и процветание в XXI веке. Экономический эффект от широчайшего применения ИКТ в виде скачкообразного роста производительности труда в развитых экономиках от 0,8 до 1,5 процентных пункта наблюдался во второй половине 1990-х годов. Аналогичный эффект будет наблюдаться и в эпоху цифровой экономики, поскольку цифровые технологии также относятся к технологиям общего назначения и будут широко применяться во всех сферах экономики, управления и общественной жизни. В процессе работы нам удалось показать, что для экономики США это произойдет в 2022-2026 гг. в виде повышения производительности труда на 1,1 процентных пункта. Вместе с тем, у цифровых технологий есть и недостатки, основным из которых является весьма интенсивное трудосберегающее свойство. Расчеты, проведенные нами по модели трудовой занятости с учетом технологического замещения рабочих мест, показывают, что только в США к 2030 г. технологическому замещению подвергнутся около 50 млн рабочих мест, а людям достанется примерно 150 млн рабочих мест, т.е. на уровне 2015 г. Эти оценки могут показаться завышенными, но необходимо учитывать, что современные технологии открывают широкие возможности для самозанятости (self-employment), что уже приводит к созданию параллельного рынка труда, стиранию грани между понятиями «работа» и «дом». На основе обработки обширного статистического материала нам удалось показать, что информационно-коммуникационные технологии и электронные платформы становятся спусковым крючком для вымывания рабочих мест не только в промышленности, но и в других секторах экономики. При этом электронные платформы и компании, основанные на платформах, появившись благодаря комбинации децентрализованных информационных сетей, цифровой аналитики (Big Data) и мобильных цифровых устройств, по своей экономической сущности являются третьей формой (после рынка и фирмы) координации экономической деятельности. Проведенный нами анализ динамики занятых по 12 наиболее быстро растущим и быстро сокращающимся профессиям в американской экономике за 2000-2017 гг. показал, что прорывные технологии на микроуровне способствовали структурному сдвигу от секторов, производящих товары, в сторону производящих услуги. Технологический прогресс, порожденный 4-й промышленной революцией, будет неуклонно повышать производительность основных факторов (капитал и труд) экономического роста. Однако доходы трудящихся вряд ли будут расти. Дело в том, что медианный доход в ряде развитых стран прекратил свой рост еще в 80-е годы прошлого века. Следует ожидать, что в 2020-е годы этот процесс только усугубится, поскольку цифровые технологии будут разрушать рабочие места быстрее, чем создавать их, увеличивая тем самым безработицу и вызывая дальнейшее снижение медианного дохода. В этой связи важное место в проводимом исследовании занял вопрос о соотношении между капиталом и выпуском [Piketty, 2014] и оценке его воздействия на темпы экономической динамики и сферу занятости в индустриально развитых странах и Китае на временном горизонте до 2050 г. Нам удалось получить следующие результаты, которые могут быть использованы при формировании основных индикаторов цифровизации экономики: - не подтверждается предположение Пикетти о том, что будет расти соотношение между капиталом и выпуском. Наши расчеты показывают, что это соотношение на временном отрезке 1950-2050 гг., т.е. в течении 100 лет практически останется неизменным для всех индустриально развитых стран; - крайне тревожным выглядит прогноз по численности занятых - сокращение может составить от 16 до 29 процентов в странах G-7 и только для экономики Китая картина позитивна, здесь предполагается рост на 10 процентов. Несмотря на весь условный характер долгосрочного прогноза, мы должны быть готовы к самым пессимистичным вариантам; - с началом новой машинной эры изменятся не только технологии, но и институциональные основы, особенно в сфере регулирования трудовой деятельности с тем, чтобы обеспечить большие возможности для "индивидуализации" характера труда наемных работников (гибкость рабочего времени, возможность работать дистанционно, выполнять работу для нескольких работодателей и т.п.). В случае принятия таких мер вполне возможно, что картина с занятостью не будет такой удручающей, как показывает прогноз; - общим трендом для всех стран станут относительно невысокие темпы экономического развития (1-2%), хотя объёмы производства будут расти в значительных масштабах; - явно выраженной становится картина возрастания доли капитала в приросте ВВП и уменьшения доли труда. Именно эта тенденция должна предопределить политику возрастающих расходов на поддержание и развитие человеческих ресурсов (обучение, переобучение, здравоохранение и медицинское обслуживание) и стимулирование создание рабочих мест с высокой долей интеллектуальной деятельности. Другим направлением нашего исследования стал вопрос о взаимосвязи диффузии технологий и цифровой инфраструктуры и их верификация на эмпирических данных. В процессе исследования и проведения расчетов на основе реальных данных по экономике США с использованием инструментария математического моделирования удалось показать, что возможны следующие четыре режима диффузии технологий в информационно-цифровом секторе экономики: 1) постоянный режим; 2) режим с обострением; 3) режим со стабилизацией; 4) режим обострения с возвратом к стационарному режиму. При постоянном режиме уравнение диффузии технологий описывается простейшей экспоненциальной функцией. В режиме с обострением этот процесс нарастает по гиперболическому закону. На практике реализуются комбинационные режимы 3 и 4. В США в период 1982-2018 гг. реализовался режим диффузии со стабилизацией (3). Нами показано, что для периода 2018 – 2030 гг. процесс диффузии технологий будет развиваться по сценарию с обострением. Причем, в отличие от сценария со стабилизацией (3) при плавном переходе, на этот раз под мощным влиянием революционных цифровых технологий будет наблюдаться крутой скачкообразный рост темпов производства информации с превышением потенциального стационарного уровня, но затем реализуется режим (4) обострения с последующей стабилизацией. Нами также показано, что вследствие диффузии технологий в цифровую инфраструктуру, ощутимый вклад цифровой экономики в США начнет проявляться только в 2022г. Причем, будет наблюдаться скачкообразный рост многофакторной производительности в 2022-2024гг. на приблизительно 0,8 процентных пункта. Также в процессе моделирования и последующей верификации самой модели определены значения параметра, характеризующего степень торможения процесса диффузии технологий. Полученные в ходе исследования результаты в совокупности могут стать основой системного механизма, который, с одной стороны, позволил бы работать механизму конкуренции, а с другой, предельно смягчал негативные последствия широкой цифровизации. Отдельные результаты, полученные творческим коллективом, отражены в материале «Искусственный интеллект – реальный конкурент человека» (https://nstar-spb.ru/higher_school/print/interview/iskusstvennyy-intellekt-realnyy-konkurent-cheloveka/

Аннотация результатов, полученных в 2020 году
Цифровая трансформация экономических систем приобрела характер устойчивого тренда. Особенностью этих трансформационных процессов является то, что цифровые технологии, обладая интенсивным трудосберегающим свойством, делают их использование «токсичным» для рынка труда. Это обстоятельство придает особую важность оценке потенциального числа рабочих мест с учетом возможности их технологического замещения. Сокращение рабочих мест и усиление роли интеллектуальных машин может потенциально привести к снижению совокупного потребительского спроса. Возможное в связи с этим снижение совокупного спроса на товары и услуги, может быть, как вариант, компенсировано введением безусловного базового дохода (ББД) для повышения потребительского спроса и сбалансирования спроса и предложения в экономической системе. Другой важной особенностью цифровой трансформации экономики является существенный разрыв в темпах роста между традиционными (обрабатывающими) отраслями экономики и её инновационным крылом, представленным, прежде всего, сектором информационно-коммуникационных технологий и сектором услуг, основанных на цифровых технологиях. Сегодня заметная часть экономических благ создается знаниями и информацией, которые также являются ценным экономическим ресурсом. Информация стала объектом повседневной экономической деятельности и превратилась в товар и в продукты цифрового производства. В этих условиях доминирующим является повышенный спрос на более квалифицированный труд. Поэтому следует ожидать новый этап эволюции рынка труда, вызванный переходом к высокотехнологичной и наукоемкой экономике, при котором рабочая сила высокой квалификации будет сконцентрирована в отраслях, основанных на знаниях STEM (Science, Technologies, Engineering and Mathematics). Для более точного описания вышеперечисленных особенностей современного развития, нами предложен комплекс моделей экономического роста, учитывающий новые стилизованные факты развития экономики, такие как эндогенный характер формирования долей физического и интеллектуального капиталов в национальном доходе и технического прогресса. Эта система моделей включает: - модель долгосрочного экономического роста; - модель накопления капитала в XXI веке; - модель динамики технического прогресса в эпоху цифровой экономики; - модель трудовой занятости и доходов с учетом технологического замещения рабочих мест; - модель динамики доли трудовых доходов в ВВП; - модель влияния роботизации сферы услуг на доходы домохозяйств; - модель распределения дохода в обществе; - информационная модель для расчета и долгосрочного прогнозирования технологического прогресса и экономического роста. Научная и практическая значимость представленных моделей заключается в широких возможностях их применения при прогнозировании динамики потенциального числа рабочих мест с учетом технологического замещения при различных сценариях формирования реальной заработной платы. Кроме того, при помощи моделей оцениваются соответствующий объем валового продукта и уровень падения совокупного потребительского спроса, вызванный сокращением количества рабочих мест, занятых людьми, и усилением роли роботов в экономике. Верификация разработанных моделей с использованием статистических данных США свидетельствует об их высокой точности, соответствии расчетных значений фактическим и низкой ошибке аппроксимации. В рассмотренных сценариях изменения заработной платы – эмпирическом и желательном, находят подтверждение прогнозы экономистов об уменьшении числа рабочих мест за счет автоматизации и роботизации производства, и, как следствие, перспективе снижения спроса на товары и услуги. Исходя из этого нами также представлена простейшая модель для определения ББД, обеспечивающего равновесие реального спроса и предложения в экономике. Предлагаемый нами комплекс математических моделей является полезным инструментом принятия решений в сферах экономической и социальной политики для обеспечения стабильного развития государства Рост цифровых технологий, социальных сетей и смартфонов способствовал более быстрому и адресному удовлетворению потребительских запросов, созданию новых компаний и банкротству других. Важной особенностью компаний, создаваемых с интенсивным использованием цифровых технологий, стала способность к масштабированию и быстрому росту на международных рынках при очень низких затратах на материальные активы. Также следует отметить быстрые темпы роста числа различных роботов и систем с искусственным интеллектом (AI). Проведенный нами анализ экономических данных по США показал, что снижение реальных доходов домохозяйств, вызванное перманентным сокращением рабочих мест и снижением зарплаты, ведет к неуклонному падению потребительского спроса большей части населения США. А это, в свою очередь, может привести к ограничению производства и экономического роста. Для восстановления совокупного спроса до уровня потенциального выпуска товаров и услуг потребуется введение безусловного базового дохода (ББД) для всех взрослых граждан. На основе результатов анализа эмпирических данных и проведенных модельных расчетов нами определены следующие основы политики построения стабильного цифрового общества: - совершенствование институциональных основ и развитие норм регулирования и законодательства; - становление и развитие широко разветвленной и доступной цифровой инфраструктуры; - решение проблемы экономического неравенства во всех странах, включая самые развитые в экономическом отношении, когда основная часть трудоспособного населения (основной потребительский сектор) вследствие недостатка доходов не в состоянии удовлетворять свои потребности в продуктах и услугах, создаваемых на основе прорывных технологий; - практическая реализация концепции безусловного базового дохода во всех экономически развитых странах; - создание при поддержке государства и регулятивных норм новых рынков цифровых товаров и услуг с целью более сбалансированного развития тех отраслей, которые отстают в темпах цифровизации, но имеют важное социальное значение; - существенное расширение подготовки специалистов высокой квалификации в STEM – отраслях. Процессы цифровой трансформации затронули все страны. Россия добилась существенного прогресса в формировании современной цифровой инфраструктуры, однако доля цифровой экономики в ВВП России в 2–3 раза ниже, чем у стран-лидеров, хотя сам объем цифровой экономики в последние годы стремительно растет. Зависимость России от импорта в отдельных сегментах рынка становится критичной: страна импортирует от 80 до 100% ИТ-оборудования по различным категориям и около 75% программного обеспечения, а по уровню цифровизации сильнее всего от стран ЕС отстают важнейшие для России отрасли – добывающая, обрабатывающая промышленность и транспорт (Минпромторг, 2015). Существенным тормозом для развития предпринимательского сектора России, в том числе в сфере информационных технологий, является высокий уровень совокупной налоговой нагрузки в 47,4% на прибыль, получаемую бизнесом (сочетание налога на прибыль, социальных взносов на рабочую силу и других налогов). Другими сдерживающими факторами являются ограниченный доступ к новым технологиям, недостаточная защита прав интеллектуальной собственности, высокий уровень коррупции и низкая степень независимости судебной системы, проблемы с широкой доступностью базовых цифровых услуг и недостаточная эффективность государственного управления. (Schwab, 2017). Такое серьёзное отставание может быть преодолено, если Россия: - сумеет обеспечить в ближайшие 10 лет среднегодовые темпы роста объемов цифровой экономики на уровне 12%; - максимально воспользуется теми немногими конкурентными преимуществами, которые пока у неё есть – дальнейшая поддержка развития человеческого капитала, прежде всего за счет её системообразующих элементов: системы образования, здравоохранения, фундаментальной и прикладной науки; - значительно расширит подготовку специалистов в STEM-областях: Science – научные исследования; Technologies – высокие технологии; Engineering – инжиниринг и Mathematics – математика цифровых технологий и искусственного интеллекта. В качестве первого шага необходимо поставить задачу обеспечения удельного веса выпуска специалистов в STEM-областях (бакалавры, магистры, специалисты) в целом по стране на уровне 30-35 процентов (вместо нынешних 24 процентов), а по выпуску кандидатов и докторов наук – хотя бы на уровне показателей 2011 г. (14 тыс. кандидатов и 600 докторов наук); - значительно увеличит финансирование фундаментальной науки и прикладных исследований (на уровне 3,0% ВВП), одновременно существенно пересмотрев механизм финансирования прикладных исследований (госкорпорации и институты развития должны значительно увеличить финансирование в сегменте прорывных цифровых технологий); - создаст условия по снижению бремени совокупных платежей от прибыли до уровня 30 процентов для всех хозяйствующих субъектов в сфере ИКТ; - реализует на практике совокупность экономических и нормативных мер для вхождения не менее 50 российских компаний в список Forbes Global 2000; - сократит за счет собственного производства зависимость от импорта по ИТ-оборудованию до 50-70 процентов, а по программному обеспечению – до 50 процентов, и существенно сократит отставание по уровню цифровизации от стран ЕС в ведущих отраслях – добывающей, обрабатывающей и на транспорте.